Проникатель. Окончание

(История первая "Несущая дождь")

(История вторая "Проникатель. Часть 1")



...

Грохот
взрыва, столп пыли и падающая штукатурка – та искра, готовая взорвать бочку с
порохом, которую ложка за ложкой заполняли братья прошедшие минуты. Крес
чувствовал, как вокруг его головы начинается парад пуль – бандиты, не
выдержавшие накала ситуации, дружно разряжали свое оружие в его сторону, как в
очевидного виновника подрыва. Крес верно рассчитал, что из-за неразберихи,
царящей в помещении, никто не додумался найти нужную позицию для стрельбы и как
следует прицелиться. Все свелось к механическому воздействию усталых и
побелевших пальцев на спусковые крючки. За взрывом, вслед летящей двери, единым
порывом прошла нестройная дробь из шести выстрелов: три из них повалили на пол некстати
попавших на пути повес, два свистнули у Креса над ухом, обдав могильным
сквознячком его шею, один прозвучал совсем близко, но предназначался не ему.

Олин
пистоль присоединился к общему параду. От верной смерти Гетта спасло, то, что
заставило выстрелить остальных – рефлексивное действие. Он пригнулся, машинально,
спасаясь от опасности, и отделался лишь прожженным туннелем на шевелюре да
легким испугом. Гетт, не осознавая, что делает, взял Кики в охапку и сиганул
под прикрытие стойки к хозяину кабака. Загремела посуда и разбитые бутылки.

Было
слишком мало времени, чтобы думать больше. Впереди быстро приходила в себя
женщина по имени Оля и ее глаза горели не просто злостью – в них бурлила
ярость, готовая поджарить всех находящихся вокруг, и не важно, в кого они
целятся. Крес, превозмогая боль в потревоженных ушах, отбросил бесполезный
пистоль в сторону и обеими руками взялся за рукоятку шпаги, намереваясь, одним
движением прервать жизнь этой женщины. Олю спасло ее самое драгоценное
сокровище, какое только и позволяло назвать ее красивой – пышные, когда-то
яркие, каштановые волосы. Она извернулась всем корпусом, двигаясь в обратную
сторону от лезвия, одновременно поворачивая голову и бросая пышные локоны на шею,
как щит. Шпага кинула к ногам хозяина, только пару срезанных прядей. Оля,
метнулась в сторону и, рассерженной фурией, переворачивая столы, полетела на
пол подальше от ищейки.

Крес
резко развернулся, готовясь отразить первый удар ее дружков, но происходящее
заставило его последовать ее примеру и распластаться на полу. И оказалось
вовремя, так как бандитов его персона сейчас интересовала в последнюю очередь.
В провале, где раньше находилась дверь, застучали кованые ботинки. Как
следствие из дыма, скрывающего проход, высунулись стволы и штыки винтовок, за
ними, расходясь в разные стороны, высыпали люди в черных с золотом мундирах. Золотая
Гвардия.

Крес
выругался, зная, что эти парни церемониться не будут, и как можно быстрее,
двигаясь на корачках, поспешил уйти с места первого залпа. Он зажал ладонями
уши: в подобных ситуациях действуют не сколько свинцом и сталью сколько шумом –
деморализующем и сбивающим с толку. Люди в мундирах разом упали на одно колено
и дали залп по опешившей толпе. Те кто, стоял ближе к двери с вытаращенными
глазами и отрытыми ртами, умерли сразу. Гвардейские пули собрали урожай, свалив
четверых, но дали остальным сориентироваться. На пол полетела посуда, загремели
переворачиваемые столы, два одиноких выстрела предназначались мундирам, но
пропали впустую. На стороне гвардии было преимущество в оснащении и элементе
неожиданности, позволившим им, помимо всего прочего, досрочно разрядить
вражеское оружие. На стороне головорезов было лишь отчаяние. Несколько человек,
возможно наиболее важных в банде скрылись в направлении кухни, где, возможно у
них был сооружен какой-то тайных ход на случай облавы. Остальные остались
прикрыть их уход. Действовали они умело
обреченно, как действуют те, кто идет в последний бой с кровным врагом. Такие
как они не сдаются в плен представителям закона: если они протяжение лет срали
под окнами беля Валерия, то шли до конца. В Гергенсбурге живут отчаянные люди.
А отчаянный человек всегда страшен.

Крес
заскользил под прикрытие одного из перевернутых столов – жалкое укрытие, но от
рикошета защитить сможет. Рядом на корточках сидел парень, который в чете
остальных не далее как минуту назад готовился порвать Креса на коврижки. Он
скользнул по ищейке испуганным взглядом, на секунду задержался на его
обнаженной шапге, и, поняв, что она теперь не скована принципами и угрозами со
стороны двух десятка рассерженных мужей, пошел на необдуманные меры. Он поднял
свой обоюдоострый тесак над головой и со свистом, рассекающим невинный воздух,
опустил его вниз, целясь Кресу в плечо. Ищейка перевернулся на левый бок,
пропуская лезвие, и перевернувшись на спине, кольнул нападавшего в живот. Или
пытался кольнуть, так как лезвие не встретило на своем пути брюха парня, просто
остановилось в вытянутой руке ищейки. Нападавший умело разминулся со шпагой,
перекатился назад под прикрытие другого стола и нескольких своих товарищей. Парень
цыкнул языком, бросив взгляд на рукоять тесака, торчащего в досках сбоку от
Креса. От неожиданности он немного не подращивал свои возможности, и отправил
топор со слишком сильной силой. Глупости, характерной зеленому новичку он
больше не допустит, и Крес чувствовал, что эта схватка внутри
разворачивающегося боя предстоит нелегкой. В глазах парня забегали искорки
предстоящего возмездия.

Его
товарищи, однако, нисколько не разделяли его
энтузиазма. Все напрочь забыли про ищейку и были поглощены отражением
атаки со стороны двери. Крес услышал собачий лай, который ранее раздавался с
улицы, а теперь был все ближе и ближе. Он поднимался к потолку и разливался по
помещению, давая воображению разгуляться. Один из головорезов обернулся и
кинулся прочь в сторону Креса. В его глазах была паника.

Он
несся на ищейку, не разбирая дороги, пуля чиркнула по стене, немного
разминувшись с его головой. Креса он не видел, рычание со ступеней только
подхлестнуло его трусость. Несколько голодранцев тоже пустились следом,
сопровождаемые гомоном стаи, ворвавшейся в двери кабака. Многие озирались в
поисках спасения, в их глазах играл ужас.

Собачий
лай приближался. Его волна уже слилась с гулом оружейных выстрелов и криками
раненых. Авангард защитников дрогнул не приняв не одной рукопашной. Они бежали
за спины товарищей. Соперник Креса замешкался, подбирая бесхозный топор. Это
стоило ему жизни, а Крес наконец увидел, то что так испугало прожженных бандюг.

На
спину несчастному запрыгнуло существо, отдаленно напоминающее собаку. Длинное
волосатое туловище, мощные лапы, дикая безволосая морда с оскаленными клыками.
Белые, точно вываливающиеся зенки извергают первобытную ярость. Из черного
горла идет рычание вперемешку с липкой слюной.

Парень
упал на колени, подминаемый здоровенной тушей доббера.

Крес
скривился, уже зная, что сейчас последует. Все вокруг тоже напряглись. Когда
заварушка только началась все еще надеялись, что спросить с них сюда пришли
только люди… или те, кого можно сравнить с людьми. Что они не захватили с собой
подобных тварей. Они все заметили доббера на спине у бедняги. Через мгновение
он позавидует тем, кому посчастливилосьсловить блаженную пулю и уйти без мучений.

Парень
попытался как-то стряхнуть создание, схватил свой тесак, но не успел им
воспользоваться. Железка звенела, катясь по полу, а ее хозяин кричал и молил
своих товарищей помочь ему и оторвать от него это создание, которое таскло его
за загривок, в попытках полакомится его позвоночником. У собравшихся был выбор:
потратить драгоценную пулю и подарить своему другу безболезненную смерть или
приберечь пулю и может прожить чуть дольше.

Крес
не узнал, чем кончилась эта дилемма, так как через весь зал к ним двигалось еще
два доббера. Многие в ужасе бросились на утек в сторону кухни. Замешкавшиеся
были схвачены гвардейскими гончими. Крики поднимались к самому потолку и
подгоняли отступающих.

Крес
полз, прижимаясь как можно ближе к полу залитым прокисшим пивом вместе со
свежей кровью, когда над его головой загрохотал плеск свинца. Где-то за спиной
он услышал, как вновь тяжелые гвардейские пули покалечили двоих или троих. Они
кричали от боли и беспомощности.

По
одному самые трусливые бандиты исчезали в кухне, по одному самые отчаянные
падали либо с пулей в бедре, либо с зубами в горле. Крес с удовольствием бы
присоединился к первым, но он сомневался, что его прежние недоброжелатели
потерпят его присутствие и не прирежут, как причину их несчастий, к тому же где-то
среди этого поля боя был его брат, и, если он еще жив, Крес просто обязан найти
его. Или его тело.

Дальнейшее
происходящее ищейка не видел. Крес очень надеялся, что все забыли о его
существовании и сейчас заняты исключительно друг другом. Ответом ему был звон
обнаженных клинков, боевой клич Золотой Гвардии и встречные выстрелы. Крес
очень старался действовать быстро, чтобы подтащить к столам здоровенную тушу
счастливчика с простреленным затылком и полностью раствориться под ней. От мужика
неприятно разило еще при жизни, тело было достойно крепкого теленка с обрюзгшим
пузом, а штаны напрочь вымокли. Крес задержал дыхание, и все что он слышал в
следующие минуты были непрекращающиеся крики, вонь от пороха и чавканье
добберов – гвардейских гончих.

Он
попытался отойти от окружающего мира, не думать о жирном и вонючем теле на нем,
о соседстве с хищниками, и особенно о судьбе брата. Особенно он старался
отключится от этой мысли, потому как он мог сорваться только из-за нее. Сейчас
он Сарету ни чем не поможет. Если он все еще лежит под дверью, и, если еще жив,
то это для него, как это не глупо звучит, самое безопасное место. Герой-Крес
идет под пули, ради того, чтобы пустить в расход и своего брата, - это жалкое
зрелище. От него сейчас требуется только одно – выжить, и если придется терпеть
общество мертвого толстяка – что ж, он может потерпеть.

Крес
закрыл глаза, чтобы его взгляд не выдал его местоположения, если кому-то
вздумается проверить, жив ли тот толстяк. Ищейка надеялся, что под куражом
битвы они его не заметят. Пока что.

Кабак
полнился звуками. Они отскакивали от стен, прыгали по половицам, залезали в
щели и гнали оттуда тараканов вон из дома смерти. Загремели железками.
Гвардейцам надоело насиловать свои уши отстрелом воробьев, и они решили устроить
старую добрую резню. Кто-то истошно вопил. Крес слышал, как трещала плоть под
зубами добберов. Кого-то заживо объедали совсем рядом. Гвардейцы не отзывали
гончих. Муки людей помогали давить на противника. А добберы никогда не жрали
чужую жертву, не снисходили за разделку дичи, пойманной не ими. Кто знает, что
творилось в их скудном мозгу, но гвардейские собаки следовали неким правилам.
Например искали свою жертву, и уж,
если находили, то не отпускали до самого конца. Даже, если рядом бегает нечто
больше и аппетитнее, доббер никогда не оставит свой ужин пока не закончит. В
этом был главный их недостаток и главное достоинство, из-за которого добберов
так боялись. Не из-за огромных клыков, выразивших из тонкой полоски губ, не
из-за длинных когтей, выглядевших лишними и громоздкими на тощих лапах, даже не
из-за густой жесткой бурой шерсти, придававшей им сходство с летучей мышью без
крыльев. Добберов боялись из-за их верности своей цели.

Добберы
слишком увлеклись и их начали отстреливать. Пора идти в атаку. Пора показать,
чего стоит Золотая Гвардия в ближнем бою!

Крес
ждал. Он был уверен, что скоро все закончится – топот тяжелых сапог перейдет в
соседнее помещение, а за собой утащит и скрип когтей по дереву. За ними ринется
призрак боя, вон на улицу разить дерьмо, пятнающее улицы Гергенсбурга. После
них останется только следы, как и после любой битвы: грязь, стоны.

Ищейка
дождался. Если не считать голоса боли разлитого повсюду, все было тихо. Крес
осторожно отодвинул мертвеца сапогом и вылез из своего укрытия. Он не слукавил
бы, сказав, что от «прирезанной свиньи мало что осталось. По крайней мере, от
дальней ее части с барной стойкой, которую со своего положения видел Крес: деревянная
стенка и полка, де стояло дешевое пойло горой битого стекла обратились в тир,
пол был залит красными лужами, по нему, как по неприступным скалам,
продвигались, те, кто к своему несчастью остался жив. Из мертвых Крес насчитал
всего человека четыре, считая тела, под которым он сам прятался. Раненые
отползали к стенам, волоча за собой прострелянные ноги, оставляя за собой
кровавый след и, кому не повезло, внутренности. Они несвязно бормотали какие-то
молитвы или тихо ругались. Под ногами ищейки лежал человек, прижимая к себе
окровавленную культю. Он бился головой об пол.

Крес
встал на корточки, и, стараясь издавать как можно меньше шума, принялся огибать
столы. Он двигался к тому месту, где по его предположениям мог находиться
Сарет. Под ногами звенели разбитые кружки, сапоги липли к полу – всюду, казалось,
был разлит воск.

-
А, они хитрые, да? – услышал Крес голос за соей спиной.

Это
был один из раненых. Он сидел, прислонившись спиной к тому, что осталось от
стойки. Его горло было прострелено. Он не выговаривал, он словно выхрипывал
огрызки слов.

- Они стреляли по ногам, черти… или
рукам… куда угодно, но только чтобы мы упали и не смогли подняться… У них
приказ «Не убивать»! Но они и не хотят никого убивать. Те, что валяются
мертвыми - это случайность, - он ухмыльнулся в усы. – Досадная оплошность!
Шальная пуля, либо собака слишком сильно разыгралась…

Ищейка заметил, что человек сжимает в
руках пистолет. Ствол смотрит Кресу в грудь.

- Я не знаю, кто вы парни… - хозяин
кабака сощурился, поднял ствол, целясь в лицо. – Да мне и, как я говорил насрать.
Вы как хлопушка на похоронах. Хлопнули, но грустно, то не от того, что праздник
испортили…

Он начал кашлять. Кровь капала у него с
губ.

- Не дергайся. На тебе ни царапины. Я
не могу тебя так отпустить.

Крес стоял на месте. Он не сводил
взгляда с пистолета. «Прирезанная свинья», очевидно, решил, что он перетрусил.

Пистолет словно кролик смирно сидел в
руке хозяина кабака. Только стукнул вхолостую сработавший спусковой механизм.
«Прирезанная свинья» озадаченно посмотрел на пистолет Креса, которым его бывший
хозяин так успешно пугал его пару минут назад.

- Сука!.. – крякнул он сквозь рот
забитый кровью. А в следующее мгновение тяжелый болт вошел ему в кадык, прервав
поток его возмущения.

Крес обернулся, ожидая увидеть наряд
Гвардии. На него отсутствующе смотрел чокнутый Сэм с огромным арбалетом в
руках. Его лицо было как студень. Оружие ухнуло на пол и его хозяин за ним
следом.

Ищейка несколько секунд не сходил с
места и думал: какого черта! Его сомнения расселись, когда он увидел знакомую
белую голову, с трудом поднимающуюся из-за столов.

- Сарет, сукин ты сын, - воскликнул
Крес, не находя себе места от радости. Он подскочил к брату, поднимая его на
ноги.

- Брат, - слабым голосом проговорил
Сарет. – У меня сегодня был очень плохой день.

И вправду, выглядел он не слишком
жизнеутверждающе. На лице зиял одни большой синяк, рука свисала к полу мокрой
тряпкой, с пальцев сходил красный ручей – кровь ни в какую не желала
останавливаться. Крес сглотнул, предвкушая самое худшее.

По лестнице застучали кованые ботинки.

- К сожалению, он еще не закончился, -
сказал Крес, поворачиваясь к выходу и уже зная, кто идет их повидать.

Первым в помещение заскочил доббер. Пес
остановился, как вкопанный, потом дернулся в сторону тех, кто еще был в
сознании и способных осознать свою участь, натягивая солидную цепь на ошейнике.
Зубы клацнули перед лицом окровавленного человека, он завыл. Следом в бывшую
«Прирезанную свинью» спустились трое Гвардейцев. Увидев Сарета и Креса,
единственных стоявших на ногах посреди разрухи, они вскинули ружья, беря прицел
немного ниже положенного – в колени.

Однако,
сделать выстрел и навсегда лишить братьев возможности ходить у них не вышло.
Черные глаза, смотревшие волком сквозь прорези шлемов, сосредоточились на
свитке с синей печатью, который Крес предупредительно поднял над головой.

Крес
стоял на брусчатке, напротив задних дверей бывшего кабака «Под кружкой и
свинкой», более известного на улицах Гергенсбурга, как «Прирезанная свинья». Черный
туннель входа выглядел пещерой чудовища, и которой несло кровью. Кровью и
болью, и прохожие это чувствовали, хотя они все равно бы не пошли в этот
переулок, пока там работала Золотая Гвардия.

Рядом
стоял Гетт. Голову он несколько раз обмотал толстым бумажным бинтом, так, что стал немного походить на золотогвардейца в
белом шлеме. Пуля, выпущенная Олей вслепую, сняла с него небольшой скальп и изрядно
подпалила макушку. Гетт, не просыхая, хлестал водку, жалуясь на головную боль.

Перед
ними туда-сюда сновали Гвардейцы, не слишком довольные, что после такого
куража, им еще приходится убирать плоды своих рук. Кровавая дорожка, тянувшаяся
с входа, через пару ярдов расходилась надвое: левая сторона вела к тележке крытой
черным полотном, над которым живым куполом вился рой мух.

-
На выжимку, - сказал Гетт, провожая
ее взглядом. Крес ничего не ответил. Он оставил своего брата у лекаря пару
часов назад, и не собирался задерживаться здесь дольше чем того требовал
Следственный отдел.

Гетт
что-то еще говорил, но слова не доходили до ищейки. Крес все это время смотрел
на другую повозку под белой парусиной, к которой вела вторая кровавая дорожка. Вокруг
нее сновал отряд лекарей, - если так можно было назвать людей, вкалывающих еще
живым транквилизаторы, чтобы болевой шок их не прикончил. Изувеченных, окровавленных
и что-то бормочущих клиентов «Прирезанной свиньи» аккуратно укладывали рядами
на полотно. Иные стонали, и им вкалывали двойную дозу - все ради того, чтобы те
дожили до цели их путешествия. Их последнего путешествия, где ими уже займется заинтересованная сторона.

Кучер
щелканул вожжами, и колеса под белым парусом покатили прочь сначала в
Подземелья Следственного Отела, потом в Банк Крови.

-
…был там когда?

-
А? – Крес словно очнулся от долгого сна.

-
В Банке Крови. Отвратное место. Висят там они рядами, все в трубках. А из них
медленно уходит жизнь. Потом появляются жрецы,
- Гетт хмыкнул, - и, как они говорят, реабилитируютих. Потом все по новой. Честно, я им сочувствую. Лучше уж умереть и отправиться
на выжимку, чем выжить и прожить еще
лет десять в качестве кровяного овоща.

-
Думаешь, как бы не попасть под раздачу? – Крес скосил на него свои голубые
глаза.

-
Что?

-
Что слышал. Каждому требуется свое место, и ты тоже ищешь его. Хочешь заслужить
право стать одним из носгейнц? Поэтому и работаешь подставным лицом?

Гетт
и бровью не повел. Ухмыльнулся и обнажил крупные зубы.

-
А ты нет? Тебе повезло стать императорским ищейкой. А мне нет. Не стал я одним
из тысячи, и приходится крутиться.

-
Да, повезло, - проговорил Крес, оборачиваясь и собираясь уйти.

-
Смотри, - окликнул его агент Золотой Гвардии. – Еще одного поймали. Жаль, овощевозке
придется вернуться.

Крес
нехотя обернулся и посмотрел на проулок, из которого выходили два Гвардейца,
ведя за руки женщину. Очень знакомую. Он бы не узнал ее, если бы не волосы,
которые он так недавно порезал шпагой. Оля еле передвигала ноги, глаз заплыл,
на руке не хватало двух пальцев, дышала она урывками, как будто у нее в горле
стояла толстая пробка. Гвардейцы подтащили ее к входу, к ним подошел человек в
белом со шприцом в руке. Как только женщина увидела его, с нее словно сошло
наваждение. Она начала вырываться и визжать.

-
Эй, стойте, - крикнул им Гетт, подходя. Оля не желала успокаиваться, и агент
ответил ей оплеуху.

-
Ты! – взвизгнула она, рассерженной куницей, глядя на него покрасневшими
глазами. – Предатель! Гореть тебе…

Гетт
разбил ей губу, но это мало помогло. Оля только разбушевалась, на радость
Гвардейцем. Она заметила Креса. Он пропустил поток брани мимо ушей, но
оставался на месте.

Под
глазом у женщины взорвался красный пузырь. Окровавленный камешек покатился по
земле ищейке под ноги. Все обернулись и натолкнулись взглядом на спины,
улепетывающих мальчишек.

-
И ради чего вы пыжитесь? - сказал Гетт, смиряя Олю презрительным взглядом. От
него пахло превосходством. Она выглядела обескураженной. Обвисла в крепких
руках Гвардейцев, как кукла. Ее буря стихла.

Гетт,
ничуть не смущаясь, залез ей под блузку, пошуровал там и, удовлетворенный, вытащил
на всеобщую оценку крохотный белый медальон. Крес стоял рядом, поэтому видел,
как безделушка играется с лучами скупого солнца. Гетт выглядел задумчиво. Он
махнул гвардейцам, что они свободны. Лекарь поднял свой шприц, но агент
остановил его.

-
Нет, - он задумался. – Завтра воскресение, а программа на полдень скудная.
Вколите ей половину, чтобы все сошло через час… Хочу, чтобы для нее сделали
исключение. Подвалы Банка Крови и так полны, - он склонился над поверженной
женщиной. – После того, как она пройдет допрос, я хочу, чтобы ее прилюдно выжили к полудню на Площади Звонарей.
Готовьте, я распоряжусь.

Глаза
Оли поднялись. Их взгляды встретились. Крес мог остановить дальнейшее, но
предпочел дать Гвардейцам отрабатывать свой хлеб самостоятельно.

Женщина
расплылась в улыбке. На уголках рта стала проступать кровь, потом
потрескавшиеся губы полностью окрасились алым. Гетт улыбался в ответ, еще не
зная, что произошло, но Крес был более спокоен. Он предпочел посмотреть, когда
до него дойдет.

Оля
поразила его самым бесстыдным образом. Как прощальный поцелуй, она выплеснула в
агента целый стакан красной жидкости. Словно дракон пышущий кровью вместо огня.
Гетт не ожидал этого, он поздно отпрыгнул, пряча глаза.

-
Сука, - крикнул он. Его унижение не подлежало стирке.

Гвардейцы
принялись избивать женщину, а лекарь поднес иглу к ее шее, но остановился. Все
уже было кончено. Оля обвисла на руках Гвардейцев. Кусок языка, подхваченный
красным потоком, вывалился у нее изо рта и упал к ногам опешивших мужчин.

Крес
обернулся и последовал прочь.

Спиной
он чувствовал, как Гетт провожает его взглядом.

Был
час ночи. Таверна полнилась народом. Все пили и веселились, и только Крес,
вопреки своему обыкновению, сидел в зале, мрачный, как туча. Сарет лежал в
номере наверху. Лекарь мало, чем мог помочь в его случае. Крес весь день
скитался по алхимикам и травникам, пока не нашел нужные ингредиенты, под эгидой
которых Сарет сейчас отмокал в восстановительном растворе.

Этой
ночью все решится. Либо он умрет, легко и просто в наркотическом сне, либо
будет лежать, как мертвец еще двое суток.

Крес,
никогда не болевший, не мог представить, как Сарет живет с таким недугом последние десять лет. Что он сейчас чувствует, с
головой лежа в алхимической жидкости, набитый наркотиками и еще какой-то
гадостью? Ему хорошо и тепло? Или его рассудок умирает в агонии, вызванной
кислотами, сейчас текущими в его жилах? Или он чувствует замогильный холод,
постепенно овладевающий им?

Что
Сарет чувствует каждый день? Каково вообще человеку, чье тело разваливается с каждым днем, с каждой
минутой? И только работа алхимических составов помогает ему замедлить этот
процесс, восстановить свой организм до некой отправной точки, которая все равно
всегда меняет свое положение к нисходящей позиции.

Настроение
было паршивое. Он, Крес, не получил ни царапины, а Сарет сейчас умирает там
наверху. Его лицо в глубине бадьи, как бы говорило ему: «не мешай, сейчас мне
может помочь только алхимия». Крес не выдерживал этого вида, он просидел там
весь день и к вечеру, не выдержав вида этой укоризненной маски смерти,
спустился вниз.

Кто-то
опустился на стул напротив. Крес поднял тяжелую голову, ставшую полным бочонком
с ромом, который он вливал в себя битый час. Это был Гетт. На голове теперь он
носил шляпу, чтобы скрыть урон от пули.

-
Как твой друг?

-
Он мой брат, - еле ворочая языком, сказал Крес. Ему не хотелось напрягаться
ради него.

-
Да, конечно, - не стал возражать агент.

-
Хреново. Ты пришел только за этим?

-
Нет. Я пришел напиться. Сегодня по моему свисту убили шесть человек, считая
Кики, которую я зарезал ножом, случайно, когда прыгал за стойку. Еще пятнадцать
ранены, и к завтрашнему вечеру их уже переправят в Банк Крови, где они послужат
Императору Элю в первый и последний раз в своей жизни.

Гетт
налил себе рому и поднял стакан над головой.

-
Здоровье его императорства! Его клыкастовства! – крикнул он во всеуслышание.
Кружки поднялись за всеми столами.

-
Ты бы поаккуратнее с клыкастовством, - заметил Крес.

-
Выявляю государственных изменников.

-
Как бы тебе самому не стать одним из них.

-
Ты видел, что сегодня творилось? – Гэтт нагнулся над столом. – Вот такими
делами занят следственный отдел и Золотая Гвардия.

-
Вскрытием кабаков? Пополнением запасов носгейнц? – нехорошо усмехнулся Крес.

-
Свою иронию спрячь подальше, иначе во мне проснется следователь, - парировал
агент. – Сколько таких «Прирезанных свиней» в Гергенсбурге? Десятки или сотни?
А мы работали именно с этим, почему?

-
Может, у Оли с Кики нет проблем с сердцем и кровь не залита спиртом. Ты хочешь,
чтобы я гадал секреты Следственного отдела?

-
А если и так, - помрачнел Гетт. – Я хочу узнать, что ты скажешь.

-
Со мной уже говорили утром. По два раза, и ты присутствовал при этом, - Крес
тыкнул пальцем в своего собеседника. – А мой брат сейчас не в состоянии
отвечать, так что тебе лучше зайти попозже, иначе я спущу тебя с лестницы.

Гетт
заерзал на стуле, засунул руку во внутренний карман куртки. Крес взирал на это
без интереса, он действительно собирался встать и спустить негодяя с лестницы. Потом
перед ним упал тот самый медальон, что Гэтт выудил из-под рубашки у Оли.

-
Они называют себя Белые Рыцари.

Крес
посмотрел на медальон. Не безделушка, как показалось вначале. Ослепительно белый,
словно вырезанный из кости животного известного где-то как слон или олифант,
стальной по краям, на его круглой поверхности была вырезана лиса, свернувшаяся
клубком, или что-то похожее на лису с острой мордой, прямо-таки птичьим клювом.
Глаза поблескивали синевой. Крес не мог определить отчего.

-
Уже не первый раз Золотая Гвардия сталкивается с подобными штуками. Если ты
думаешь, что мы врываемся в кабаки с плохой репутацией, потому, что вампирам
нечего попить по вечерам, то глубоко заблуждаешься.

-
И чем они вам так насолили эти Белые Рыцари? - Кресу не нравился этот разговор,
он планировал снова вернуться наверх. Ищейка отодвинул медальон обратно Гетту,
но тот вернул его. Не отнимая пальцев от синих глаз лисицы, агент сказал:

-
Насолили то они скорее вам, чем нам.

Крес
захлопал глазами.

-
То есть?

-
Золотая Гвардия последние шесть месяцев решает ваши проблемы, проблемы ищеек, -
Гетт улыбнулся, сумев, наконец, завладеть вниманием собеседника. – Но наверху
считают, что ваши проблемы – это проблемы всей империи, поэтому было решено
подключить нас.

-
Я никогда и ничего не слышал ни о каких Белых Рыцарях, - медленно выговаривая
слова, словно звеня монетами в кулаке, проговорил Крес. – Во что ты меня хочешь
впутать, Гетт? – Крес впервые назвал его по имени.

- Ты нет, а твой… брат? -
проигнорировав последний вопрос, агент задал свой.

- У нас друг от друга секретов нет, -
убежденно сказал Крес. – А вот ты, мне кажется, крутишь. Как связана эта подпольная
шайка с нашей с братом работой?

-
А вот так связана, что говориться в лоб, - Гэтт повысил голос. – Вы, ищейки,
тайно путешествуете по городам и селам нашей необъятной империи в поисках
детей, обладающих мистическим даром и
способных занять достойное место рядом с высшими вампирами, которым вы их
передаете, если сочтете способности ученика соразмерным со статусом учителя,
верно?

Крес не ответил, а Гетт продолжал,
обращая на себя все больше внимания.

- Тот ребенок, на которого вы укажете пальцем
и скажете «да» автоматически становится для родных и знакомых почти богом,
которому отрыты все блага мира. Он станет носфертау и когда-нибудь унаследует
силу и власть своего учителя, если будет способным. Этим способом, которого
понимаете только вы и сами бели, вампиры, но не люди. Не такие, как я, Крес. Ты
и твой брат, всегда будете для нас темными лошадками, которые в тайне управляют
миром, решая кому получить силу бога, а кому прозябать на дне без надежды на
лучшую жизнь.

- Мы не правим миром, Гетт, - сказал
Крес доходчиво. – И не мы решаем к кому и как пристраивать детей, если уж ты об
этом. Ищейки правят миром – это самая безумная вещь, которую я слышал в жизни.

- Я лишь говорю тебе то, что слышу от
обычных людей. Поэтому-то вас так не любят, если конечно вы не пришли в нашу
семью с намерением отдать ребенка в лучшую жизнь.

- И при чем же тут Белые Рыцари? – Крес
терял терпение. – Ты завел разговор, лишь за тем, чтобы выразить свое
недовольство об устройстве мира?

- Нет, - признался Гэтт. – Я считаю,
что только неудачник жалуется на свое положение, а я иду вперед. Когда-нибудь я
заслужу право стать носгейнц и получу силу и вечную молодость… в отличие от
вас.

Крес лишь усмехнулся его
самоуверенности.

- Вы же сегодня тестировали ребенка на
вшивость? – спросил агент. – Именно поэтому вы в городе?

Крес подтвердил, но с опаской, гадая, к
чему клонит Гетт.

- Так и знал. И одновременно мы
накрываем кабак, проводящий тайную сходку, в числе членов которой находим одного
из Белых Рыцарей. Тогда все сходится.

- Что сходится, Гетт? - сквозь зубы
процедил ищейка. Его все это порядком бесило.

- Некая тайная организация, которая
занимается тем же, чем и вы, забирает детей с даром. Но не в пользу пресветлых белей.

- А в чью же? – недоверчиво спросил
Крес. – Кому еще может понадобиться ребенок с даром, без должного подхода
опасного для себя и остальных, да еще и не долговечный, сгорающий без остатка в
шестнадцать-семнадцать лет.

Гетт развел руками.

- Это нам не известно. Каждый раз,
когда Рыцари достигали своей цели, они исчезали. Нам доставалось только грязное
белье и какой-нибудь подарочек, который еще и откусывал себе язык, как эта, -
он мотнул головой, намекая на Олю.

- Но сегодня никакого дара у девочки не
было, - сказал Крес. – Это были только враки и домысли родни, надежда выдать…

- Точно? – прищурился Гетт. – А твой
брат никогда не ошибался?

- Нет.

- Ты разговаривал с ним об этом, когда
вы вышли из таверны?

- Нет… постой! Откуда ты знаешь, что
девочка жила в таверне?

Гетт глубоко вздохнул.

- Новости расходятся быстро, а вы при
своем визите слишком нашумели. После вашего ухода девчонка, ее звали Сильвия,
пропала, прямо из-под носа своих неудачливых родителей и юрисдикции управителя.

Крес сидел ошеломленный. Такого он
никак не мог ожидать. Чтобы его брат ошибся? Да ведь он лучший ищейка в
империи!

- Как они ищут нейтсири? У них тоже
есть ищейки?

- Ты спрашиваешь меня об этом, как
будто, я уже внедрился в число их членства и ворочаю всеми их передвижениями. Я
предполагаю, что либо да, у них есть люди, способные, подобно вам, искать
нейтсири. Либо они просто следят за некоторыми из вас. Других вариантов я не
вижу.

Он допил бутылку и поднялся, не слишком
крепко держась на ногах.

- Есть другой вариант, - сказал Крес не
сводя с него взгляда. – И ты пришел именно за этим. Ты считаешь, что мы с
Саретом работаем на них?!

Гетт откашлялся.

- А почему я тогда рассказываю все это?
У меня была возможность отдать приказ: Гвардейцы прострелили бы вам колени, и с
двумя крайне ненадежными ищейками бы конкретно поговорили в подземельях под Следственным
отделом. Я лишь хочу содействия.

- Содействия какого рода?

- Бдительность, Крес. Осторожность.
Почаще оглядывайтесь, не шурует ли кто-нибудь поблизости. Сообщайте о
странностях, кому следует. И не поднимайте панику. Возможно, Белые Рыцари – это
угроза всему нашему прежнему укладу жизни. Нет, не нашему. Их, - он указал
пальцем в темное окно, в сторону замка беля Валерия.

Он пошел прочь, но, снова вернувшись,
добавил:

- И не распространяйся особо об этом
разговоре. Это ведь была только дружеская болтовня, верно?

Он подмигнул и ушел.