Геликон

Половина солнца
спряталась за горизонт. Не только небо, но и песок под ногами окрасился алым,
словно пропитался кровью.  Кровью тех,
кто проходил здесь до меня. Ночная сорочка липнет к телу. Босые ноги вязнут как
в болоте. Идти тяжело. Но надо. Очень надо. Надо найти воду. 

Не раз я слышала
журчание похожее на звон хрустальных колокольчиков,  не однократно видела струящиеся водопады,
окаймленные густой тропической растительностью. Но стоило мне подойти вплотную
– и оазис оборачивался миражом. Теперь уже не вериться, что в этой пустыне
найдётся хоть капля воды.  Хочется
остановиться или повернуть назад, но тело перестало подчиняться разуму. Будто к
ногам привязаны не видимые нити, и кто-то дёргает за них.

Я по инерции иду
вперед и вдруг оказываюсь на окраине села. На чернильном небе не было ни облачка. Луна застыла над соломенными
кровлями. А звезды выглядели неправдоподобно яркими и крупными. Таких в
мегаполисе не увидишь.

Где-то рядом
скрипнула калитка, послышался тяжёлый топот. Я поежилась и почему-то юркнула в
кусты, густо разросшиеся у ближайшего забора. Грузный человек в расшитом
золотом камзоле и ботфортах, переваливаясь, как медведь, прошёл мимо.
Остановился, чтоб  поправить на плече
туго набитый мешок, и тут до нас донеслись  цокот копыт и чьи-то осторожные шаги.
Навстречу Медведю шел сухопарый высокий старик, ведя под уздцы густо-чёрную
лошадь. Вот старик поравнялся с кустами, и я увидела, что конь у него гнедой, а
не вороной как мне издали показалось. 

Стоял конь
практически неподвижно. Но в самой этой неподвижности чувствовалось  напряжение взведённого курка.  Он навострил уши и повернул в мою сторону
голову. Должно быть, уловил какой-то шорох...  

Конь смотрел на
меня очень долго и пристально. Словно взгляд его проникал сквозь кустарник. И
глаза у него были совсем человеческие. Пронзительно голубые.   Такие
же у моего «единственного и неповторимого».    Я
смущенно перевожу взгляд на лицо старика. Загорелое и обветренное, оно резко
выделяется на фоне полностью седых, стянутых в хвостик волос.  Костюм выдаёт в нём цыгана.

«Сколько за коня,
старик?» - спросил Медведь. «А сколько дашь?» - прищурился цыган. Толстяк
что-то ответил неразборчиво.

Я подалась вперёд и
обнаружила, что сижу на узкой и жесткой скамье, в первом ряду дощатого
амфитеатра.  Заросшую травой арену
опоясывал высокий частокол.  Гнедой
прижался боком к заграждению.  Рядом
топтался Медведь, безуспешно пытаясь забраться в седло.  Ему удалось взгромоздиться на лошадь лишь с
помощью невесть откуда появившегося щуплого паренька в залатанной рубахе, судя
по всему слуги.  Медведь пошевелил
поводья. Конь не шелохнулся. Тогда толстяк что было сил огрел его прутом.  Конь взвился на дыбы, и незадачливый наездник
шмякнулся о землю.  Ругаясь и потирая
ушибленные места,  Медведь захромал
прочь. А цыган взял лошадь и направился в другую сторону.

Я  бросилась наперерез: «Продайте мне коня». Старик
молчал, но двигался, ждал чего-то. Впрочем, понятно чего. Денег. Только у меня
их не было. «А это подойдёт?» - срываю с шеи массивное золотое колье в виде
переплётенных змей. Откуда оно появилось? Ведь на ночь я всегда снимаю
украшения. И вообще не ношу золото. Хотя какая разница? Это ведь сон.  

Старик улыбнулся,
морщины у глаз обозначились резче. Он словно растворился в воздухе, а я
приблизилась к коню и протянула ему горстку мелкого солёного печенья. Гнедой
уткнул морду в ладонь, мягкие губы щекотали кожу, я ощущала тёплое
дыхание.  А через миг уже была в седле.
Конь легко перескочил через забор, и очутился на извилистой лесной тропе.

Её пересекали тени
от стволов, а сквозь поредевшие красно-желтые кроны были видны заплатки голубого
неба. Гнедой шагал неторопливо и размеренно.  Поводья выскользнули у меня из рук. Кажется, я начала задремывать и не
заметила, как выбралась из леса. 

   Очертания гор таяли в клубящемся тумане.
Огромный ноздреватый валун, преграждавший путь, вдруг вспыхнул синим
пламенем.  Когда глаза привыкли к свету,
я разглядела, вырезанную на камне надпись, хорошо знакомую по старым сказкам: «Направо
пойдёшь – коня потеряешь, налево пойдёшь – голову потеряешь, прямо пойдёшь...
Не успеваю дочитать. Гнедой вдруг срывается с места, резко беря вправо.    

«Стой! А ну стой!»
- кричу я, пытаясь подхватить поводья. Безуспешно. Конь несётся всё быстрее и
быстрее. Можно подумать, что за нами гонится стая голодных волков.  Или отряд воинственно настроенных индейцев.
Любопытно оглянуться, но боюсь, не удержусь в седле. Да и вряд ли что-то
разгляжу в таком тумане. Наклоняюсь вперед, прижимаясь щекой к шее скакуна.  Чувствую, как вздулись вены  и напряглись его
мышцы.

Конь постепенно
замедляет шаг и останавливается, прерывисто дыша. Спрыгиваю на землю. Под
ногами влажный и холодный  камень. Мы
стоим на вершине скалы, совсем плоской как стол. Здесь гуляет ветер, разрывая в
клочья облака, а из прорех сыплется противный мелкий дождь. Зато туман
рассеялся и воздух свеж.

Она выскакивает
из-за валуна внезапно. Львица с крыльями и женской головой.   Густо подведенные глаза с роскошными
ресницами мерцают плотоядным блеском. Хвост, длинный и толстый, как удав,
мечется по камням. Сфинкс на мгновенье прижимается к земле и прыгает.  Инстинктивно шарахаюсь в сторону и
проваливаюсь в звенящую пустоту. Живот на миг сжимает судорогой. Раскидываю
руки в стороны, пытаясь схватиться за воздух. Он с силой отталкивает ладони.   А земля все ближе... Вниз я не смотрю, но
знаю: подо мной бушует пламя. Его жадные трепещущие языки вот-вот коснутся моих
ног. Но откуда-то сбоку выныривает синеглазый Пегас.  И мы летим туда, где бьёт среди камней
прозрачный освежающий родник.